ДВОЙСТВЕННАЯ ПРИРОДА ТРЕТЕЙСКОГО СУДА

 Законы природы в одобрении не нуждаются.

Л.Н. Гумилев.

Современное состояние третейского суда как философско-правовой категории, третейского способа защиты гражданских прав и национального механизма его регулирования в том виде, в котором зафиксирован в современном законодательстве России и других стран, истоки для формирования доктрины, соответствующей его природе, невозможно понять и определить без исследования условий, на фоне которых он получил право на существование. Национальное законодательство о третейском суде, в том числе и Российское, опирается на конституционные принципы, в основе которых лежит широко исповедуемая либерально-демократическая философия. Необходимо остановиться на исследовании факторов, влияющих не только на право, экономику и политику, но, даже в большей степени, на сознание. В этой связи обращает на себя внимание прерывность развития формы третейского суда, отрицающая полноценную преемственность и связь с его содержанием. Третейский суд, как способ защиты гражданских прав всегда существовал на уровне индивидуального и общественного сознания¹, независимо от того, обращались к нему в момент возникновения спора, или предусматривали его заранее, при заключении договоров. Он был не отделим от физического лица – арбитра. С развитием понятия юридического лица, функции, отделенной от личности, возникла возможность сформировать постоянно действующий третейский суд в тот момент, когда в нем возникла острая потребность. Так он был материализован в виде юридической фикции. Во второй половине двадцатого века с формированием глобальных институтов управления мировыми процессами в области экономики, политики, культуры и др., были сформированы национальные торгово-промышленные палаты, а при них постоянно действующие третейские суды с функцией внешнеторгового арбитража – международные коммерческие арбитражные суды (МКАС). Это было логичным продолжением формирования системы международного рынка и глобального управления с акцентом на открытости национальных экономик (либеральная экономика, свободная от национального протекционизма) для проникновения в них транснациональных корпораций экономически развитых государств, конкурирующих между собой за обладание колониями. Эта система нашла свое нормативное закрепление в ряде международно-правовых нормативных актов под эгидой ООН и ее структурных подразделений, прежде всего – ЮНСИТРАЛ.

Во всем этом скрыто противопоставление позитивной формы познания и чувственного восприятия, что О. Шпенглер определил понятиями мир-как-природа и мир-как-история. Применение подобного метода в отношении третейского суда показывает отличия чувственного восприятия и научных методов познания и их оценки, позволяет раскрыть содержание принципа альтернативности, заложенного уже в сознании индивида. Суть этих отличий сводится к механистическому взгляду позитивной науки на третейский суд и его природу, выраженному в ставшей, омертвевшей форме постоянно действующего третейского суда, противопоставленному его прочувствованной, живой форме. Их природа отлична, как отлична природа живого и мертвого, протяженного и ставшего. Чувственная форма третейского суда, органически слитая с ощущением справедливости, породила постоянно действующий третейский суд. Статичная форма третейского суда «убила» живую органику справедливости. О. Шпенглер так характеризует понятие «природа»: «Каждый художник передавал «природу» в красках и линиях. Каждый физик – греческий, арабский, немецкий – разлагал «природу» на отдельные элементы – отчего же всем им не представало одно и то же? Оттого, что каждого своя собственная природа, хотя каждый с наивностью, спасающей его жизневоззрение, спасающей его самого, и полагает, что она едина для всех. «Природа» - это достояние, насквозь проникнутое личностным содержанием. Природа – это функция соответствующей культуры»². И далее: «Познать картину природы – творение и отображение духа, его alter ego в сфере протяженного – значит познать себя»³. Постоянно действующий третейский суд, материализованный западным, аналитическим мышлением, в форме юридической фикции, юридического лица, существующий сам-по-себе, подлежит систематизации и анализу. Живая форма третейского суда заключена в понятии идеи или представления, мирочувствования и мироощущения, она не может быть отделена от индивида, его внутреннего мира, мировоззрения, его природы. Ее направленность неразрывна с личностью третейского судьи, которому поручено разрешение конфликта или спора. Арбитр – это изначальный и не подлежащий дальнейшему анализу элемент третейского суда, содержащий в себе прочувствованный символ той культуры, к природе которой он принадлежит, познание ее природы дает ключ к пониманию природы третейского суда. Символ этот заключен в понятии справедливости. В древнем мире символ справедливости выражен в понятиях добра и зла. В Древней Греции, культура которой стремится к гармонии, но ограничена пространственным телом и настоящим, без глубокого обращения в прошлое, не заглядывая далеко в будущее, третейский суд, состоящий из сограждан, при необходимости разрешить конфликт прямо сейчас, был «безупречно справедливым»⁴. Он выбирался из достойных граждан одного круга общения. Христианская культура в определении справедливости отталкивается от понятий греха и преступления, искупления во имя спасения души, духовного подвига ради истины и справедливости. Безупречно справедливым может быть только суд Божий. Третейский суд, как форма договорной подсудности⁵, земной. Его справедливость связана со страхом третейского судьи перед Богом, перед грехом. Третейским судьей может быть выбран только человек, заботящийся о спасении души. Пространственный ландшафт христианина простирается гораздо дальше, чем представление о нем древних греков. Гармония заключена в духовном развитии. Тело бренное, земной мир преходящ, вечна лишь душа, заботе о которой посвящены все помыслы. В этом – античном телесном, материальном, и христианском духовном мире, человек представляется единым целым. Ремесло, как функция, не отделима от личности, поэтому нет и потребности в постоянном судебном органе. В Древней Руси этой функцией по должности обладал князь, она была неотделима от него. Но третейским судьей, в зависимости от обстоятельств, мог выступить любой христианин, к которому обратились спорящие стороны.

В советском обществе функцию универсального третейского суда выполняла КПСС, опираясь на «моральный кодекс строителя коммунизма», списанный с нравственных норм Евангелия⁶. Одной из ее функций было разрешение конфликтов на этическом, нравственном уровне, не переводя их в правовую плоскость, требующую применения норм позитивного права и юридической ответственности.

Западная цивилизация, цивилизация либерализма, достигшая предела культурного развития, ориентирована на материалистическую, экономическую составляющую понятия справедливости, выраженную в формуле справедливого распределения ресурсов⁷: одни «справедливо» их присваивают и «целесообразно» используют, другие – добывают их и обслуживают потребление первых, что, по их мнению, «разумно». Это форма колониального мышления, ощущающего «глубину мира», видящего пространственную перспективу «всегда от себя и никогда от горизонта к себе»⁸, выпячивающего собственное и непогрешимое судьбоносное Я. Эгоистичные английские пуритане, положившие начало философии либерализма, «…становились добычей не праздного смирения, а радостно-активной уверенности, что воля их и есть воля Божья»⁹. Прагматические соображения потребовали отделить понятие справедливости от личности и сделать его неотъемлемой частью закона. Теперь справедливость воспринимается не как исходящая от лица, а как установленная законом, не внутренняя потребность в ней, а внешняя форма, обусловленная законодательной нормой и обеспеченная санкцией. Справедливость стала относительной. Разница воззрения на мир, мировоззрения различных культур выражена в понятии автономии воли как функции, отделенной от человека, обладающего «свободной волей»¹⁰ и, подобно абстрактному юридическому лицу, существующей в сознании западной мысли сама-по-себе как юридическая фикция. Другим культурам разложение человеческой личности на функции не свойственно. Это особенность западного аналитического мышления, приписанная Кантом всему человечеству¹¹. Отсюда и юридическая природа третейского суда, выведенная из юридических фикций западной философией права.

Чувственно воспринимаемая форма третейского суда трансформирована в форму ad hoc, введенную австрийцем Ламмашем для третейских судов, создаваемых для разрешения конкретного спора. Третейский суд стал функциональной схемой, в которой назначение арбитра становится формальным. Живой, творческий, прочувствованный третейский суд не отрицается, он возможен, и к нему осмысленно прибегают живые, творческие, ощущающие потребность в справедливости и честности лица, но преобладающей становится все же схематизированная функциональная субстанция, отделенная от личности. Ее природа задана схемой, отражающей пространственно-колониальную культуру современной цивилизации, направленной к бесконечности (пространства, потребления, прибыли и т.д.). Античность и христианство тоже служили источником, из которого личность черпала символы соответствующей культуры. Но в схеме нет личности, есть только функции. Поскольку в гражданском обороте участвуют, в основном, юридические лица, постольку и обслуживать их потребности эффективней может третейский суд со статусом юридического лица: живущее в мире чувств физическое лицо является чужеродным телом в «сообществе» юридических фикций. Представляющие их лица уже не вполне «живые» люди, это одушевленные функции, отделенные от мира чувств. Отсюда и отсутствие морали в мире «больших денег», «большой политики», в общем, в «мировой элите». Это мир законов, обеспечивающих существование их «реального» мира, отделенного от «абстрактного» мира людей административно-судебной системой, но поддерживающих с ним связь через налоговую и избирательную системы, управляемыми политическими технологиями¹².

Постоянно действующие третейские суды воспринимаются как самостоятельный институционный третейский суд, хотя на самом деле третейским судом является состав арбитров, назначаемый для разрешения конкретного спора. Вот этот состав арбитров в постоянно действующем третейском суде и является полноценным правопреемником древней, прочувствованной формы третейского суда, если он включает в себя личности. В противном случае, он объединяет функции. Та институция, которая создана для административного управления третейским процессом, переняла только название, внешнюю «форму», с содержанием посредника между спорящими сторонами и составом арбитров.

Так метафизически, с помощью чистого разума создана двойственная природа третейского суда: формально-функциональная, юридическая (правовая), и этическая, чувственно воспринимаемая душой справедливость, совесть, не отделимая, как и душа, от живой разумной плоти, и не регулируемая законом.

Библиография:

1. Доклад о мировом развитии 2006 года. Справедливость и развитие. Пер. с англ. – М.: Издательство «Весь Мир», 2006.

2. Дювернуа Н. Л. Источники права и суд в Древней России: Опыты по истории русского гражданского права / Предисл. Канд. юрид. Наук А.В. Коновалова. – СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2004. 396 с.

3. Жижин А.М. «Природа третейского суда». Вестник Российской правовой академии №1/2008.

4. Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. От Великой Победы до краха. – Харьков: Книжный клуб «Клуб Семейного Досуга», 2007.

5. Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. – М.: Междунар. отношения, 2005. – 536 с.

6. Платон. Апология Сократа, Критон, Ион, Протагор / Общ. ред. А.Ф. Лосева и др.; Авт. вступит. статьи А.Ф. Лосев; Примеч. А.А. Тахо-Годи; Пер. с древнегреч. – М.: Изд-во «Мысль», 1999. (Классическая философская мысль). 908 с.

7. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории: Гештальт и действительность. М.: Эксмо, 2007.  

Обновлено 31.07.-02.08.2011г.