23-24 июня в Санкт-Петербурге прошла международная конференция, посвящённая вопросам развития альтернативных способов разрешения споров, под которыми понимаются третейские суды и посредничество в урегулировании конфликтов (медиация). Конференция собрала около 250 участников из разных стран, в том числе и из США. В рамках конференции были затронуты некоторые проблемы в сфере их правового регулирования, взаимодействия с судебными учреждениями государства. Американские участники подробно рассказали о реализации программ медиации в судах США и продемонстрировали технологию посредничества, применяемую в американских судах, в частности, в Восточном округе Нью-Йорка, и учреждениями министерства юстиции США. Одна деталь осталась «за кадром». Министерство юстиции США, это аналог нашей генеральной прокуратуры. И технологии посредничества внедряются в США не на основе частной инициативы (снизу), а со стороны государства. При этом суды в отдельных штатах вольны по своему усмотрению разрабатывать программы их внедрения и регламенты, на основании которых эти процедуры будут применяться в судах, причём только по некоторым категориям гражданских дел и очень ограниченному кругу уголовных дел. Помимо судей и прокуроров, эту «услугу» могут оказывать юристы (в том числе адвокаты) и волонтёры. Последние делают это бесплатно. В Латвии такое положение применяется как раз в сфере уголовного процесса (пробация), а в сфере гражданских правоотношений отдано исключительно на усмотрение самих частных лиц. В России этот процесс инициируют третейские суды и медиаторы не юристы, преимущественно психологи. Государство со своей стороны приняло закон «О медиации» и сейчас нарабатывается практика его применения в судах. Также осуществляется подготовка специалистов-медиаторов различными общественными организациями и создаётся впечатление, что профессия востребована не потому, что общество в ней нуждается, а потому, что кто-то нуждается в дополнительной профессии. Но проблема в том, что те, для кого эта процедура и предназначена, понятия не имеют о ней, и стоит вопрос принудительного применения процедур посредничества на стадии досудебного урегулирования споров. Например, возник трудовой спор, вы обращаетесь в суд, а вам говорят, нет, сначала попробуйте пройти процедуру примирения. Если примирение не состоится, тогда обращайтесь в суд. Но процедуры платны, результат не гарантирован...
Среди проблем, касающихся третейского способа защиты прав, была затронута проблема подведомственности споров третейским судам. В недавнем решении Конституционного суда России было узаконено право передавать споры о праве собственности на недвижимое имущество на разрешение в третейские суды. Специалистам известно, что с помощью схем с участием третейских судов осуществлено много злоупотреблений в этой сфере. Однако Конституционный суд РФ решил, что это не является основанием для ограничения компетенции третейских судов.
Также известно, что не меньше злоупотреблений в этой сфере связано и с отправлением правосудия судьями государственных судов. Из этого, в частности, следует, что рассматриваемая проблема носит не только и не столько правовой, сколько нравственный характер. И решить эту проблему только правовыми способами невозможно, так как она упирается в коррупцию в среде чиновников и предпринимателей всех уровней. Это проблема общественной значимости, поскольку она отражает нравственное состояние всего общества.
Эта проблема касается не только национальных третейских судов, но и международного коммерческого арбитража, особенно в сфере инвестиционных споров. Например, является ли инвестор иностранным, если он постоянно проживает и ведёт свою деятельность (получает доходы) на территории той страны, куда он направляет «инвестиции», вывезенные из этой страны, а формальным субъектом, от имени которого эти инвестиции поступают в страну, является зарегистрированная им в соседнем государстве фирма. Подход арбитража в разных случаях оказывается прямо противоположным, несмотря на схожесть дел, направленных в арбитраж. Ну, а ответчиком в таких делах является государство, так как его попытка хоть как-то защитить государственный бюджет воспринимается «инвесторами» как экспроприация (прямая или косвенная) их капитала или полученной от «инвестиционной деятельности» прибыли. Наиболее активным участником инвестиционных споров является Украина, против которой ведется около десятка дел в международном арбитраже, в том числе и одной литовской фирмой.
Множество рассматриваемых проблем затрагивает и Латвию. Конституционный суд Латвии в 2005 году также признал конституционной деятельность третейских судов и контроль над соблюдением прав человека в третейском процессе возложил на суды в стадии принятия решения по заявлению о выдаче исполнительного листа по такому решению. Но это не сняло проблему, так как вопрос об оспаривании решения третейского суда так и не был решён. Без возможности сторонам оспорить решение третейского суда и добровольном его исполнении создаёт, например, проблему взыскания долгов, когда решением третейского суда долг взыскан, а в выдаче исполнительного листа отказано. Решение третейского суда остаётся в силе и без введения института оспаривания такого решения в общем суде проблема не разрешима. Известны случаи, когда мировая сделка, утверждённая решением третейского суда, затрагивает интересы третьих лиц и добровольно исполнена, что также препятствует защите прав этих лиц, как ими самими, так и со стороны органов государственной власти.
Если суммировать всю затронутую конференцией проблематику, то становится очевидным, что, во-первых, отсутствие государственной (национальной) доктрины о третейских судах делает проблематичным и правовое регулирование, и контроль над соблюдением прав человека в третейских процессах, так как национальное законодательство базируется на наднациональном модельном законе ЮНСИТРАЛ, опирающемся на принципы общего (прецедентного) права, а национальная правовая система — на кодифицированное право, оставляющее участникам гражданских правоотношений меньше инициативы. Да и суды у нас подчинены законам и обеспечивают применение права, в то время, как суды в странах общего права создают прецеденты, выполняющие функцию закона. Другими словами, суды в Англии, например, являются не независимой от законодателя ветвью власти, а, во многих случаях, являются им. Во-вторых, общество, частью которого являются и третейские суды, переживает глубочайший кризис нравственности, который невозможно преодолеть ни административными мерами чиновников, чьи нравы не являются идеалом, ни правовыми средствами, так как они опять-таки упираются в решения чиновников, ни самозащитой отдельных граждан или обществом в целом. Готово ли общество брать ответственность за принимаемые решения в сфере управления и воспитание подрастающих поколений на себя, и строго спрашивать с чиновников, чьи действия и поступки не отвечают требованиям общественной морали и нравственности, или каково общество, таковы и нравы?
